Её привёз отец Вильгельма, после своего очередного многомесячного отсутствия в замке. Решил, что сам уже не справляется со всеми делами, а горничные слишком нерасторопны и ленивы. Разумеется, нашлась куча охотников порекомендовать подходящие кандидатуры. Но, поскольку старик фатально не уважал морщинистых пятидесятилетних бабок с генеральскими замашками, он упорно отказывался от каждого такого «свидания вслепую» с будущей экономкой.
Нэнси попалась ему на глаза совершенно случайно. Она занималась частным преподаванием и время от времени по приглашениям работала в детских садах. Старик засмотрелся на милую, серьёзную девушку, невероятно ловко управляющуюся с оравой бойкой детворы. Ему на ум пришла мысль о том, что сынок стоит парочки детсадовских групп, а, узнав об университетском образовании и трёх специальностях, среди которых неизвестно каким боком затесались кулинария и бухгалтерское дело, тут же предложил девушке работу.
«Это судьба», - решила Нэнси, упаковала вещи и исчезла из Лондона. Разговоры старого джентльмена она слушала вполуха, хотя сына он представил перспективным для исправления трудным подростком…
-Мымра! - выразительно прорычал Вильгельм в подушку, боясь не удержаться от нецензурного высказывания. Перевернулся на спину и закричал, - вернись сейчас же!..
Нэнси несмело приоткрыла дверь и заглянула к нему в спальню.
-Что ещё? - инстинктивно не меняя язвительного тона, спросила она.
-Ы-ы-ы-ы!.. - он смотрелся потрясающе: разметавшийся по постели, чуточку лохматый, вцепившийся в подушку зубами, а в одеяло - длинными пальцами. Глаза сверкали.
-Я тебя обожаю, - отсмеявшись, заявила девушка. - Ты такой милый, когда у тебя заткнут рот, и ты не можешь болтать разные глупости.
-Это можно исправить, - выплёвывая угол подушки, просветил её Вильгельм. - Вот!
Он вскочил, встряхнулся, будто вылезал не из кровати, а из бассейна. Схватил её за руку и втащил в комнату, почти швырнул на кресло.
-А теперь ты будешь меня слушать. Под конец речи подразумевается, что ты меня возненавидишь окончательно, поэтому я, если ты не возражаешь, сразу нырну в постель и прикроюсь одеялом от греха подальше… итак. Ты замечательный человек, Нэнси, и я ничего не имею против твоего присутствия в замке. В конце концов, тебя сюда затащил (не в комнату, разумеется) не я, а мой папашка. И это его головная боль, если ты иногда бываешь стервой и портишь всем жизнь. Бр-р, не смотри так на меня, у меня мурашки по коже… вот, смотри, даже на руках… ладно, не в этом дело. Я, собственно, о своей жизни. Я, вот так, просто, незатейливо был бы рад, если бы ты меня не трогала. Я понимаю, что меня трудно не заметить… хм, нет, я не совсем то имел в виду, ты не туда смотришь… просто голос у меня громкий, и характер немного буйный… заметно, да? Хм… так вот… смысл всего этого можно, наверное, изложить в двух словах: отвали, а?
Нэнси мягко сползла на пол.
-Ну и что я сказал не так? - буркнул он, метнув светло-зелёную молнию поверх края одеяла.
Она смеялась, оставив попытки вновь забраться на кресло. Время от времени, когда смех начинал утихать, вновь глядела на Вильгельма, и всё начиналось заново.
Терпеливо переждав несколько таких приступов, юноша обидчиво фыркнул и съехал вниз по подушке, так что закутанные в одеяло колени закрыли он Нэнси его лицо. На самом деле ему тоже стало смешно.
-Ну что, дипломата из тебя не выйдет, - произнесла девушка. - Заявляю со всей ответственностью. Что же до остального… знаешь, я ведь тоже не в восторге от того, что здесь нашла, вместо обещанного «отреставрированного замка с прекрасным видом на море», «тихого и немного застенчивого мальчика» (это о тебе, кстати…), «послушной и многочисленной прислуги»… твой папашка с такой убедительностью врал мне о твоих «подростковых проблемах взросления», «трудностях в общении с девочками»…
Он вытянул ноги и удивлённо воззрился на девушку. То ли зябко, то ли презрительно повёл обнажёнными плечами, не сочтя нужным отвечать на подобные заявления.
-Знаю, в последнем пункте он врал просто откровенно и беспардонно…
Вильгельм улыбнулся, милостиво кивнул. Он очень любил себя и любил комплименты.
-…хотя, если учесть мой случай, в этом можно усомниться…
Вскинулся, недоумённо захлопав густыми ресницами.
-Не действует, - напомнила Нэнси. - Не старайся. Слушай, раз уж я тебе так не нравлюсь, и моё вмешательство постоянно портит тебе жизнь, давай решим эту проблему раз и навсегда. Уезжать я не собираюсь - это я тебе сразу говорю, так что изводить меня не пытайся. Мы взрослые люди и можем договориться по-человечески. Ты не лезешь в мои дела, я не лезу в твои. При этом можем ещё пытаться как можно меньше попадаться друг другу на глаза. Ну, что? Идёт?
Она встала с пола, подошла к кровати, протянула ему руку. Вильгельм недоверчиво покосился на неё, в уме прикидывая возможные варианты. Затем пожал плечами, потряс её кисть и нырнул под одеяло по самую шею.
Зрелище получилось необычное, но очень привлекательное, учитывая, что его лицо при мягком вечернем освещении было красиво холодной, мраморной красотой авангардной статуи.
Скульптурной формы губы, казалось, кто-то долго целовал окровавленным ртом.
Смазывая впечатление, трепетали короткие ресницы.
Под одеялом стучало сердце.
-Спокойной ночи, Вильгельм.
Несколько дней Нэнси его не видела. Сама она старалась вообще ни во что не вмешиваться, покрикивала на горничных, отказывающихся прибирать в комнате Вильгельма, безуспешно расспрашивала прислугу про чулан и подыскивала нового садовника. Пожилой хозяин замка оклемался на четвёртый день усиленного принятия успокаивающего, поинтересовался, как прошли выборы депутатов в Палату Общин и снова погрузился в сон. Его не стали расстраивать результатами выборов…
-Розы… розы… розы… - Нэнси удручённо прогуливалась по саду в поисках злополучной клумбы с анютиными глазками.
-There was a time when I… could breathe my life into you… one by one your pale fingers started to move… and I touched your face… and all death was erased… and you smiled like an angel fallen from heaven… oh just to be lift up again… o-oh…
Нэнси замерла. Потом подошла поближе и, присев в самую гущу ноготков («Вот же они!»), засмотрелась на идиллическую картину: Вильгельм, в вольной позе развалившийся на солнышке в обнимку с гитарой, иногда лениво взбрыкивавший длинными ногами, чтобы согнать с них бабочек.
-Эй, - буркнул он, в очередной раз сгоняя «роскошный экземпляр» капустницы с коленки, - щекотно же…
Девушка решила ретироваться от греха подальше - вдруг он ещё сильнее разбушуется… но, отступая, она задела булыжник из ограждения клумбы, и Вильгельм, встрепенувшись, крикнул в кусты:
-Кто там?
-Я…
-Ну, и что ты тут делаешь?
-Честно отвечать? Трусы твои ищу…
-Зачем? - он неподдельно изумился.
-Боюсь за нервы нового садовника.
Он расхохотался, отложил гитару и перевернулся на живот.
-Не нашла ещё?..
-Нет пока. Помочь не хочешь?.. как-никак, твоё бельё…
-… не-е… у меня аллергия на цветочную пыльцу… и вообще, это не моя вина, что они до сих пор здесь. Если бы не прошлый садовник…
-Если бы не твоя дурацкая привычка раздувать скандал из небольшого спора с отцом…
-Наплевать, я всё равно не пойду их искать.
И всё. Точка. Нэнси пожала плечами, мол, твоё дело, и решила ретироваться.
-Подожди, пожалуйста. Нам поговорить нужно.
-Я занята.
-Вре-едина… а когда будешь свободна?
-Вечером. Перед ужином.
-Зайдёшь ко мне, ладно?..
-Хорошо.
Она ушла. До вечера у неё действительно нашлось, чем заняться, так что только за полчаса до ужина Нэнси с удивлением вспомнила, что ей ещё придётся подниматься наверх и выслушивать очередной каприз «тихого и немного застенчивого мальчика».
